Стреляй, я уже мертв - Страница 66

Все жадно следили за новостями, приходящими из России, и от души радовались, когда в одном из писем Константин сообщил Самуэлю о создании Думы, парламента.

«Царю Николаю II не осталось ничего другого, как уступить требованиям тех, кто желает видеть в русской монархии подобие английской. В этом году произошло несколько крестьянских восстаний и рабочих стачек; был даже бунт на броненосце «Потемкин». Правительство объявило о создании Думы, но даже этого оказалось недостаточно, чтобы унять инакомыслящих; видимо, это решение было принято слишком поздно. В каждом городе, начиная с Санкт-Петербурга, революционеры сформировали особые органы, которые назвали «советами». Министр Витте вернулся на свой пост, но у него слишком много врагов, многие считают его политику слишком уж либеральной. Я не знаю, чем это грозит, но я не строю иллюзий, особенно теперь, когда произошел раскол между большевиками и меньшевиками; эти последние утверждают, что в стране необходимы реформы, хотя при этом не поддерживают сторонников кровавой революции, но большевики...»

С тех пор, как прибыла группа Николая, Иеремия стал все чаще наведываться в Сад Надежды. Ни от кого не укрылось, какие взгляды он тайком бросал на одну из девушек.

Анастасия, сестра Ольги, хрупкая с виду девушка, обнаружила такую силу воли, что даже мужчины удивлялись. Она не боялась никакой работы и очень сердилась. если кто-то пытался ей помочь. Когда она приехала в Иерусалим вместе с Ольгой и ее мужем Николаем, ей было чуть больше двадцати.

Однако, несмотря на свою молодость, она добилась немалого уважения у людей из Сада Надежды. Анастасия была немногословна, но при неизменной вежливости в обращении с другими людьми соблюдала известную дистанцию.

Все задавались вопросом, как будет жить на этой суровой земле такая тростиночка, которая, казалось, вот-вот переломится, едва подует ветер.

Нужно ли говорить, как всех удивило, что она решила остаться в Саду Надежды, когда Николай и Ольга объявили, что едут в Галилею, чтобы воссоединиться с какими-то своими друзьями, которые тоже приехали в Палестину.

Прошел почти год со времени приезда группы Николая, и в конце концов стало ясно, что этот участок земли слишком мал, чтобы прокормить всех. Он пришел на эту землю, чтобы работать, чтобы строить новое будущее, и теперь оказалось, что Сад Надежды не в силах прокормить столько народу.

— Через несколько дней мы уезжаем, — объявил Николай. — Мы очень благодарны вам за теплый прием.

— Вам здесь всегда будут рады, — сказала Кася, чрезвычайно расстроенная отъездом этих людей, с которыми она уже успела подружиться, особенно с Ольгой. — Помните, что если в Галилее что-то пойдет не так, вы всегда можете вернуться. Вы же знаете, какая непростая там обстановка, да еще эти стычки с арабами...

— Я остаюсь, — сказала Анастасия.

— Что значит — остаешься? — возразила Ольга. — Конечно, ты поедешь с нами, я не могу оставить тебя здесь одну. Наши родители мне бы этого не простили.

Однако в ее голосе звучала такая безнадежность, что всем стало ясно: битва проиграна.

— Я остаюсь здесь, сестра, я хочу жить в Иерусалиме. Конечно, я уеду, если попросит Кася, но, если она не будет возражать, я останусь. Я не буду никому в тягость; я знаю, что в состоянии заработать себе на жизнь.

Ни Кася, ни Самуэль, ни, тем более, Яков, Ариэль и Луи не стали возражать против того, чтобы она осталась.

Все они обещали писать друг другу и при любой возможности ездить в гости. Ольга попросила Касю присмотреть за ее сестрой.

— Глядя на нее, можно подумать, что у нее каменное сердце, но это лишь видимость, — сказала Ольга. — Мы слишком рано потеряли родителей, и я сама ее растила. Я делала для нее всё возможное, но порой я задаюсь вопросом: не моя ли в том вина, что она выросла такой нелюдимой? Ведь у меня не было сил, чтобы научить ее смеяться или утешить в долгие зимние ночи, когда ей снились кошмары. Мне приходилось слишком много работать, чтобы не умереть с голоду. и вот потому...

Кася сжала ей руку и заверила, что Анастасия нисколько ее не стеснит и никаких хлопот не доставит.

— Анастасия — очень добрая девочка, просто нужно время, чтобы ее нежность по-настоящему раскрылась. — Не волнуйся, я о ней позабочусь.

— Я не переживу, если с ней что-нибудь случится... Ведь она — единственное, что у меня осталось.

— Не говори так! Ведь у тебя есть муж; Николай тебя обожает.

— Да, конечно. У меня есть Николай, а у тебя есть Яков, и еще Марина. Твоя дочка — просто прелесть! Как бы я хотела иметь такую же!

Какое-то время обе они молчали. Кася знала, что Ольга не может иметь детей; никто не знал, почему, однако за пять лет замужества она так и не смогла забеременеть.

Они уехали в начале очени 1907 года. Даже Ахмед сказал, что ему будет их не хватать.

Самуэль и сам не заметил, как это случилось, но очень скоро Анастасия стала его тенью. Началось с того, что она предложила ему помогать готовить лекарства. Самуэль не возражал. Анастасия сделала тщательную уборку в сарайчике, где он устроил маленькую лабораторию, и с тех пор все его лоточки, весы, гирьки, колбы и пузырьки всегда сверкали чистотой. А уж книги по фармакологии, которые Самуэль тоже держал в этом сарайчике, она хранила, как настоящую святыню. Это были «Элементы фармацевтики, основанные на принципах современной химии» испанца Карбонеля, «Всеобщая фармакология» Журдена и «Исследования хинина» французов Кавенту и Пеллетье.

Самуэль, как и его учитель из Санкт-Петербурга, широко применял на практике полученные знания по химии, составляя всевозможные лекарства.