Стреляй, я уже мертв - Страница 84

Ахмед тоже чувствовал себя неловко в присутствии соседей, но все же поблагодарил их за то, что они пришли. Если бы они этого не сделали, он бы по-настоящему обиделся. Правда, пробыли они недолго, но все же достаточно, чтобы их уход не показался невежливым.

Ахмед страдал, видя, как Мухаммед и Марина отворачиваются друг от друга, избегая встречаться взглядом. Его сын приехал из Стамбула, еще ничего не зная о несчастье, постигшем отца, и им до сих пор не удалось побыть наедине.

Лишь на следующий день Ахмед и Мухаммед смогли откровенно поговорить, глядя друг другу в глаза, как мужчина с мужчиной.

Он видел, что сын изменился. Казалось, он повзрослел за последние месяцы. Вскоре Ахмед понял, что причиной такой уравновешенности и серьезности Мухаммеда явилось его увлечение политикой.

Мухаммед вошел в группу палестинских мусульман, как и он, студентов, решившими сделать явью мечту Хусейна ибн Али о создании независимого от султана арабского государства. Мухаммед не только интересовался планами шарифа Мекки, но и считал Палестину не просто частью империи, а своим домом, своей родиной. Некоторых из его новых друзей тревожило, что евреи капля за каплей просачиваются в Палестину, и в особенности, что они скупают всё больше земель.

Ахмед с сыном считали удачей, что самые влиятельные семьи Иерусалима разделяют эти чувства, хотя в то же время оба не переставали задаваться вопросом, почему они продолжают продавать земли евреям. Хусейни и другие знатные семьи, обосновавшиеся в Египте или Ливане, совершенно не сомневались по поводу продажи земель и продолжали продавть, хотя и старались держать это в секрете.

Незадолго до отъезда Мухаммеда в Стамбул Ахмед попросил сына сопровождать его в дом Омара. Он хотел познакомить Омара с сыном, чтобы в будущем они могли вести беседы.

Особняк Омара произвел на Мухаммеда впечатление. Хозяин принял их как лучших друзей, усадил Ахмеда на почетное место и приказал слуге следить за каждым движением гостя, чтобы помочь ему подняться при необходимости.

Омар заинтересовался группой молодых палестинцев, друзей Мухаммеда, стамбульских заговорщиков, и велел ему прислушиваться к тому, что говорят в городе. Всё могло пригодиться. А еще он дал ему адрес своего друга, который, по его словам, был его глазами и ушами в Стамбуле.

Они покинули дом Омара, успокоенные и довольные, в полной уверенности, что непременно примут участие в устройстве совершенно иного будущего, чем то, какое их ожидало. Когда они проходили мимо Сада Надежды, Мухаммед остановился и, виновато глядя отцу в глаза, попросил разрешения проститься с Мариной.

— Она не заслуживает такого обращения, — сказал он. — Не заслуживает моего молчания.

Ахмед кивнул и двинулся дальше один. Уже стоя на пороге своего дома, он обернулся, чтобы увидеть, как Мухаммед идет в сторону Сада Надежды на последнее свидание с Мариной. Теперь он доверял своему сыну и знал, что тот поступит так, как должен.

Мухаммед вернулся часа через два и после возвращения даже не взглянул в сторону родителей. Он поужинал в полном молчании, а потом заперся в своей комнате, отговорившись, что ему нужно собирать вещи, готовясь к возвращению в Стамбул. Ни Ахмед, ни Дина не осмелились его ни о чем расспрашивать, но оба были уверены, что Мухаммед сделал то, чего они от него ожидали.

Мухаммед уехал на рассвете, ни с кем не простившись.

Он вернулся в Стамбул 23 февраля 1913 года, в тот самый день, которому суждено было войти в историю. В этот день некий турецкий офицер тридцати двух лет, успевший, несмотря на свою молодость, сделать хорошую военную карьеру, вошел в здание правительства и выстрелил в премьер-министра. После этого Исмаил Энвер занял пост убитого, захватив власть вместе с двумя сподвижниками, Мехметом Талатом и Ахметом Кемалем.

Ахмед следил за прибывающими из Стамбула новостями с тревогой. Он не успокоился до тех пор, пока не получил длинное письмо от сына, где тот заверял, что с ним всё в порядке.

Тем временем, Ахмед понемногу втягивался в русло прежней жизни. Иеремия в очередной раз доказал, что, несмотря на угрюмый нрав, он хороший человек.

— Я понимаю, что ты не сможешь работать, как раньше, но ничто не мешает тебе оставаться мастером. Ты можешь присматривать за рабочими, ставить им задачи, следить, чтобы они выполняли мои распоряжения. Как ты считаешь, ты справишься?

Ахмед ответил, что готов попробовать, и с того же дня продолжил заниматься своей прежней работой— с той лишь разницей, что теперь ходил, опираясь на костыль. Он вновь втянулся в рутину прежней жизни, которую несколько оживляли лишь подпольные собрания, где, как он полагал, закладывались основы их новой родины — родины, независимой от воли султана и прочих иностранных держав.

Аллах вознаградил Дину за все ее усилия и страдания, послав хорошего жениха для Айши.

С тех пор как Ахмед и его зять Хасан с сыновьями, Салахом и Халедом, стали часто встречаться в доме Омара, отношения между семьями стали более теплыми и непринужденными. Хасан чувствовал себя уютно рядо с матерью, ведь Саида. разумеется, осталась в доме Дины и Ахмеда, и его супруга Лейла больше не пыталась против этого возражать.

Омар попросил Хасана, чтобы тот отправил одного из сыновей на другой берег реки Иордан, превратив его в курьера между людьми шарифа и иерусалимцами. Поначалу Хасан сомневался, он боялся лишить сыновей своей заботы, но Омар заверил его, что займется тем, чтобы сын в любом случае получил профессию и даже пообещал найти ему жену среди дочерей тех знатный семей, что поддерживают Хусейна.