Стреляй, я уже мертв - Страница 145

145

Самуэль поспешил вмешаться, чтобы не допустить ссоры между Михаилом и месье Бовуаром. Ему тоже не нравился этот человек, но именно его Ирина назвала своим мужем, и Самуэль должен был уважать ее волю.

Они договорились встретиться через два дня в доме нотариуса. Месье Бовуар сообщил, что Ирина составила завещание, но его содержание ему неизвестно.

Дом остался таким же, каким Самуэль его помнил. Ирина очень старалась сохранить здесь все как прежде — на случай, если Самуэль или Михаил когда-нибудь вернутся.

— Я даже не представляла, что у тебя есть такой роскошный дом, — сказала Мириам Самуэлю.

— Роскошный? — переспросил Самуэль, пораженный впечатлением, которое произвел дом на жену. — Но дом вовсе не роскошный. Это всего лишь маленький буржуазный домик.

— Но разве это не роскошь — бархатные кресла, столы из красного дерева... и картины... и зеркала... А эти кружевные гардины и бархатные портьеры на окнах? Я никогда не видела ничего подобного.

Даниэль казался столь же ошеломленным.

— Вот уж не знал, что ты так богат, — произнес он с нескрываемым удивлением.

— Не обольщайся, это не дом богача. Вот навестим кое-каких друзей, тогда увидишь, что такое по-настоящему богатый дом.

В назначенный день Самуэль и Михаил отправились в дом нотариуса. Мириам заявила, что ей идти не стоит, она лучше побудет дома с детьми. Стояла жара, и единственное, чего ей хотелось — поскорее вернуться в Палестину, навестить могилу матери и обнять сестру. Она уже жалела, что приехала в Париж, где все было чуждым.

Все свое имущество Ирина завещала Михаилу. Месье Бовуару она не оставила ничего. Кроме того, нотариус вручил Михаилу и Самуэлю письма, которые Ирина передала ему незадолго до того, как составила завещание.

Пьер Бовуар был расстроен и обескуражен, когда услышал, что Ирина ничего ему не оставила: ведь как-никак она была его женой, пусть даже только формальной. А Михаилу казалось, что этого унижения еще мало для мужа Ирины; по его мнению, этот человек заслуживал куда более суровой кары.

Михаил получил в наследство все ее сбережения — а сумма оказалась весьма немаленькой — а также драгоценности, картины, богемский хрусталь и столовое серебро.

Прочитав письмо Ирины, Михаил не смог сдержать слез.

«Мой дорогой Михаил!

Я понимаю, что ты так и не смог ни понять, ни принять того, что я вышла замуж за месье Бовуара. Ты, наверное, считаешь меня эгоисткой, что я думаю лишь о своих удобствах. К сожалению, здесь ты прав. Я сама была бы рада полюбить Самуэля, как мечтала Мари; она думала, что так было бы лучше для всех нас. Но, так уж случилось, что в моей душе никогда не было к нему любви, и я не могу себя за это винить; тем не менее, я всегда была ему верным другом. Всегда ценила его доброту, щедрость, самоотверженность, его талант, и знаю, что настанет день, когда ты сможешь оценить его по достоинству.

Все имущество я оставляю тебе, потому что всегда считала тебя своим сыном, которого мне так хотелось иметь; порой мне казалось, что ты и есть мой сын. Я не знаю, когда и при каких обстоятельствах ты сможешь прочесть это письмо, но когда бы это ни случилось, ты должен знать, что я люблю тебя всем сердцем, и не было в моей жизни ни единого дня, когда бы я не вспомнила о тебе.

Твоя навеки

ИРИНА»

До Самуэля и Мириам донеслись сдавленные рыдания Михаила. Самуэль хотел было броситься к нему, но Мириам не пустила.

— Оставь его, — сказала она, когда они вышли из комнаты. — Он должен побыть один. Лучше прочти свое письмо: сдается мне, ты боишься его читать.

«Дорогой Самуэль!

Когда ты прочтешь это письмо, меня уже не будет, но я не могу покинуть этот мир, не поблагодарив тебя за все, что ты сделал. Я столь многим тебе обязана! Я была обречена на страдания, а ты смог вернуть меня к жизни. Я знаю, что ты любил меня, но если бы ты знал, как я страдала, что могу любить тебя лишь как друга или брата. Ты, наверное, не раз задавался вопросом, чем вызвано подобное отношение к мужчинам.

Я не рассказала об этом даже Мари, и теперь жалею, потому что знаю, что она смогла бы мне помочь, посоветовать, залечить эту рану, которая никогда не переставала кровоточить. Помнишь, я говорила, что когда-то служила няней в той богатой семье, у Новиковых? Так вот, граф Новиков меня изнасиловал, а когда узнал о последствиях, еще и избил. После этого мне пришлось пережить аборт. Я так и не смогла до конца оправиться после всех этих кошмаров. Надеюсь, теперь ты сможешь меня понять. С тех пор мое сердце навсегда закрылось для мужчин и для любви. Сначала я чувствовала себя грязной и считала, что должна понести наказание за случившееся, а потом моя душа осталась навсегда выжженной. Все, кого я в жизни любила — это ты и Михаил, вы моя семья. Прошу тебя, позаботься о Михаиле. Он очень тебя любит, хотя и не желает этого показывать.

Мой дорогой Самуэль, я надеюсь, что теперь ты сможешь меня понять и простить.

Твоя

ИРИНА»

Он молча стоял, закрыв глаза, чувствуя глубокую боль в груди. Изо всех сил он старался сдержать слезы, но в конце концов они все равно прорвались наружу, хлынув потоком.

Эту ночь и Самуэль, и Михаил провели в одиночестве. Оба не желали никого видеть, и ни один из них не нашел в себе достаточно мужества, чтобы выйти из своей комнаты. Мириам все понимала без слов, поэтому попросила детей не шуметь, пока она готовит ужин. Даниэль ей помогал. В эти минуты она чувствовала особенную близость со своим старшим сыном. Оба они были чужими в этом мире кружевных гардин и фотографий в серебряных рамках. Они долго шептались, утешая друг друга. Даниэль признался, что хочет вернуться в Палестину, а Мириам пообещала, что они вернутся туда в самое ближайшее время: ведь после оглашения завещания их в Париже больше ничто не держало..

145